4 позиции бруно спать не охота

За больничной шторой закат,
Желтеет палата,
И мама, одетая в белый халат,
В сторону смотрит куда-то,
Понимает – меня ничто не спасёт
И разлука все ближе,
Мама, они ответят за всё,
И вот, как я это вижу:
Я заглядываю в окна по ночам – чем выше, тем эффектней!
Наношу визиты тем врачам, кто помнит меня десятилетней,
Заглядываю в окна и стучу, и угрожаю кулаком,
И вы больше не пойдёте к этому врачу – и вы даже не услышите о таком!

У меня получится, главное — хотеть посильнее надо,
Только бы отмучиться, столько лет болеть я устала, правда!
Скоро это кончится, нечего там лечить – надоели страшно.
Как же уже хочется всех вас проучить – я приду за каждым!

Мне приятно выраженье сонных глаз, сперва спокойное – но вот
Тлеющие лица каждый раз и округляющийся рот,
И брови поднимаются наверх, а губы дрожат и кривятся,
Секунда – и блеск в глазах померк, ему уже нечем бояться!
По щетине веселая струйка слюны на ненужное тело стекает,
Но это не умаляет вины – и уж точно не искупает.
Я уверена, что в лучшем из миров никогда такого не прощали,
И всех этих докторов до одного оставлю овощами.

Главное — хотеть посильнее надо,
Только бы отмучиться, столько лет болеть я устала, правда!
Скоро это кончится, нечего там лечить,
Как же уже хочется всех вас проучить.

У меня получится, главное — хотеть посильнее надо,
Только бы отмучиться, столько лет болеть я устала, правда!
До чего же хочется всех вас проучить.
Я приду.
Я приду за каждым!
Я приду.
Я приду за каждым!

4 позиции бруно спать не охота

Даниил, Мы стоим у станка, я стою у станка
И в испарите лоб, и в мозолях рука.
За широким станком (диссидент живота?)
Так горите в аду, те кто не испытал на себе

Великой радости труда: бутылке — нет, кувалде — да!
Небокоптителей долой, все муки ада вам домой!
Блаженны радости труда! Паяцы, вон из города, чтоб вы распухли с голоду
И тлели заживо.

Мы терпели их лень, мы терпели их смех,
Но в условленный день мы накажем их всех.
Каждый сжатый кулак точно в цель полетит
И каждый датый тумак помогает нам в битве за тех

Кто знает радости труда: бутылке — нет, кувалде — да!
Небокоптителей долой, все муки ада вам домой.
Блаженны радости труда! Паяцы, вон из города, чтоб вы распухли с голоду
И тлели заживо в аду.

день на убыль
меньше света
и сто дней зима
всё молчишь ты
нет ответа
ни привета, ни письма
тучи мчатся мимо, мимо
и пушистый снег
что с тобою, мой любимый
человек?

может, в этот час приметил
след чей на снегу
ты спешишь сквозь хлёсткий ветер
заступая путь врагу
ты идешь под свист метели
как идут на фронте в бой
и заснеженные ели
расступились пред тобой

день на убыль, печи, трубы
белый терпкий дым
липкий пепел, хищный ветер
хлещет в лица молодым
звезды, вглядываясь, словно
стерегут твой строгий путь
и шагает вся колонна
не помедлить, не свернуть

все дольше ночи,
только ты не спишь
меж товарищей ворочась
ты томишься, ты грустишь
знаешь, что когда минута
неминуемо придет
всадишь в сердце штык кому-то
если кто-то первым не убьет

Порез на Собаке — Михаиловы Глаза (музыка к фильму)

Порез на Собаке — Послушай, Михаил

— Послушай, Михаил,
Что сделать мы б сумели,
Коль были посмелей
И легче на подъём.

Коль я б не уловил
В твоём невинном теле
Дрожь всех его частей,
Пропитанных враньём.

— О, нет, я не боюсь,
В душе нет места страху
И лгать стремленья нет,
Я не приучен к лжи.

В предчувствии трясусь,
Готов взойти на плаху.
Коли погибель мне
Изволишь предложить.

— Ну, что ж мне, милый друг,
Приятно ваше рвение
Как убедился я,
Вас жертвы не страшат!

Что храбрый сердца стук
Приня́л за дрожь смятения.
За то-о, прости меня-а,
Беру слова назад!

— О, я уже простил
И гнев меня не гложет.
Я верил вам всегда
И преданно любил.

— Послушай, Михаил!
Послушай и, быть может,
Используй этот шанс.
Послушай, Михаил.

Порез на Собаке — Песенка Фасцина

Баранов лелеет свою добродетель
И выгоду личную в тот же момент.
Наивный, юродивый, хуже чем дети!
Блаженный и это ещё комплимент.

Моё предложение принял так живо,
Так резво откликнулся, как только мог!
Ещё бы — ведь жертвенность тут и нажива!
Навеки герой и набит кошелёк!

Но так не бывает! Прости меня, Миша!
И эти регалии я разделю.
Отдам тебе подвиг, он чист и возвышен,
А грязные деньги — на долю мою.

Я для Михаила учитель как будто,
Урок ему будет сейчас преподан.
Баранов! Баранов! Наивно и глупо
Идёт на заклание будто баран!

Порез на Собаке — Сделка

— Простите, мы к вам на приём.

— Маленький плут и калека при нём.
Ну, что ж, заходите.

Он ясно видит всё что грядет —
Хоть послезавтра, хоть через год.
Бывало, как вскочит, как схватит блокнот
И настрочи́т на недели вперёд.

Сколько несчастий предотвращено!
Все — от прислуги до высших чинов
Просто на части рвали его
Чтоб напредсказывал кому чего.

Какой герой! Какой мудрец!
Всё для других — забывал о себе.
Какой дурной всему конец —
Сколько цинизма в товарной судьбе!
.
А что в письме? В письме его худая участь.
В письме судьба его увиденная сразу вся и вдруг.
В письме написано, что невозможной болью мучась,
Под паровозом он лишится рук, своих обеих рук.

В письме написано, что рук своих утратив,
Пророк, лишенный от рожденья языка,
Картины будущего видя,
Ни сказать, ни записать их не сумеет,

Что, мол, значит, и цена не велика
Его прозреньям, его пророчествам,
Вот невезенье! А пользу хочется,
А пользу хочется отечеству нести
И вот в письме он говорит, что видел также,
Что лично вам, Эрнест положено глаза его спасти,
Что вы талантливы, что гениальны даже.

Под скальпель светоча подпольной хирургии
Покорно ляжет он, не проронив ни слова,
В его пророческих видениях
Лишь вы достичь смогли глазного дна
Глазного яблока любого из его бездонных глаз!

О, эти яблоки не с древа ли познания!
Вы, сорваны и вложены в глазницы!

— Прошу вас прекратить свои стенания!
Любой надрыв должон иметь границы.
До сути вам пора.

— . Вы прочтёте, и вы увидите!
И вы поймёте и гордо примите!
И гордо примите оказанную честь
И всё исполните отечеству во благо!
А там, чуть ниже, посмотрите, нет, вот ниже, сумма есть.
Смешная сумма, кхм, презренная бумага!

— Но это истина!
Поверить надо всему, что писано.
Всему, что писано пророческой рукой,
И наша сделка неминуемо случится!
Так что не будем торговаться в час торжественный такой,
Ведь за исход торгов могу я поручиться!

4 Позиции Бруно

• Все записи
• Записи сообщества
• Поиск

4 Позиции Бруно запись закреплена

4 Позиции Бруно запись закреплена

AWAZ Festival

ВТОРАЯ ВОЛНА АРТИСТОВ AWAZ

Черкесские блэк-металлисты и пост-традиционалисты, электронные продюсеры из России и Сербии, ветераны новой волны, представители современной шугейз-сцены, таджикский ансамбль и многие другие.
Показать полностью.

При поддержке лейблов-комьюнити: Glitterbeat (DE), Ored Recordings, Hyperboloid, 9January.

Подробно обо всех артистах и лейблах в ближайшее время.

Билеты с доступом ко всей музыкальной программе фестиваля на http://awazfestival.ru.

Новый музыкальный фестиваль от организаторов «Боли» и Moscow Music Week в Казани с 20 до 23 мая.

AWAZ объединит в себе музыкальную часть из 80+ российских и иностранных артистов, образовательную программу и театрально-перформативную секцию.

Концепция фестиваля — локальность в эпоху глобальности, столкновение культур Запада и Востока, с лайн-апом из артистов с выраженной этнической составляющей.
Показать полностью.

Cреди площадок, помимо концертных, клубных и барных пространств Казани, заявлены такие необычные локации, как национальная библиотека, протестантская церковь, плавучая сцена на озере в центре города и др.

Уже объявлены более 60 артистов, среди которых Aisha Devi (CH), Los Piranas (COL), Filastine & Nova (US / ID), Kate NV, «Союз» (BY), АИГЕЛ, ХАДН ДАДН, LA JUNGLE (BE), «4 Позиции Бруно», BAD ZU, Simple Symmetry, «другдиджея», «Спасибо», Širom (SI) и многие другие.

Премьера нового альбома «4 позиций Бруно» «Откровенное Ванное»

В день десятилетия со дня создания самой самобытной и удивительной российской электронной группы — екатеринбуржцев «4 позиции Бруно» — «Афиша» представляет премьеру их нового альбома, который сами участники ансамбля считают лучшим в своей дискографии. Они же рассказывают в интервью «Афише» о женских страхах, всегдашней жути и отношениях с героями песен группы «Птицу емъ».

— Насколько я понял, «Откровенное Ванное» — это альбом с сюжетом, со сценарием заранее прописанным. Треклист оформлен как раскадровка практически. Расскажете, что имеется в виду?

АЛЕКСАНДР СИТНИКОВ: Ну как… Мы просто однажды в газете одной наткнулись на фотографию. Знаешь, бывают такие газеты — «Совершенно секретно», «Скандалы недели». И в одной такой в конце была страничка, куда читатели фото своих жен эротические отправляют. Ну или сами читательницы. И там была фотка, на которой девушка сидела в ванне вполоборота, смотрела в камеру, а на лице — реально страх такой. Как будто в нее дротиком целятся в это время или еще что-то. А мы как раз ехали в поезде — ну и раздули из этого целую историю, прямо сценарий такой про нее. И на его основе записали альбом. Но мы решили, что подробности сценария рассказывать не будем.

АНТОН КЛЕВЦОВ: Это все сужает.

СИТНИКОВ: Ну да. И это очень легко неправильно понять. То есть мы даже думали буклет приложить с текстом, записали одну девочку, чтобы она пару-тройку фраз сказала, но потом решили, что не надо это. Мы в «Очень вкусном человеке» так сделали — чтобы было понятно, о чем каждый трек. Но реакция была такая — мол, ого, бабка, бабка… То есть слушали, не что она говорит, а просто что это бабка. Так что мы решили тут не раскрывать. Но надо все-таки отметить, что это сутки из жизни девушки. И такой девушки…

КЛЕВЦОВ: Близкой к нам. (Смеется.)

СИТНИКОВ: Сложной девушки со сложными тяжелыми увлечениями.

— Вы правда считаете, что это ваш лучший альбом? Почему?

КЛЕВЦОВ: Из сюжетных дисков, то есть если брать еще «Вкусного» и «Многоножек и сердцеедок», — точно. Он более целостный.

СИТНИКОВ: Да и вообще он самый. Первый, который совсем такой… Сюжетный и цельный и масштабный. Как произведение литературное или кино. Мы потому и отказались от слов, что музыки более чем достаточно. Она за все в ответе.

— И слушать альбом надо от начала до конца?

КЛЕВЦОВ: Да. Потому что любой фрагмент будет жестко вырван из контекста. То есть если, скажем, пятый трек сам по себе звучит расслабленно…

СИТНИКОВ: Даже если не знать про девушку, когда ты прослушаешь четыре предыдущих трека, он будет восприниматься не так. А если отдельно — ну это… Какая-то просто электронная музыка. А вот когда ты погрузился — ну знаешь, как бывает: слушаешь какой-нибудь нойзовый альбом, и там какая-то мелодия всплывает вдруг, и ты думаешь — ого, какой крутой трек! Хотя по сравнению с другими мелодиями других групп она не самая лучшая.

КЛЕВЦОВ: Смысл альбома вообще не в том, чтобы какой-то конкретный трек подать. Смысл в этом нашем рисунке, картинке.

СИТНИКОВ: Это как с картиной — если ты смотришь на какое-нибудь масштабное полотно, нельзя о нем судить по одному фрагменту.

Премьера: «4 позиции Бруно» — «Откровенное Ванное»

4 позиции Бруно «Откровенное Ванное»

— Мне показалось, что и с точки зрения музыки на «Откровенном Ванном» много чего-то, чего у вас раньше не было. Ну то есть там куча музыки вообще без бита, например.

СИТНИКОВ: Ну вообще, мы в свое время много делали без бита-то. И периодически увлекались таким звуком. Просто здесь его больше.

КЛЕВЦОВ: Да просто у самой героини состояние безбитовое. И сюжет более размытый и плавный.

СИТНИКОВ: Тут нет четкой структуры. Нет времени как такового. Бит — это все равно время, тиканье как бы. А тут… Она может просидеть два часа в ступоре каком-то. Поэтому некоторые треки охватывают шесть часов, а некоторые — шесть минут, как и длятся. Все, как у нее. То есть если брать совсем уж технические подробности — когда она идет, есть бит, и так далее. Но про это не нужно рассказывать, я же говорю. Пусть все будет полунамеками, как через мутное стекло.

— Ну я для себя все происходящее интерпретировал так — что у этой девушки внутри почему-то чудовищная пустота и страх. И она пытается ее разными способами изжить — куда-то идет, что-то принимает. Но в конечном счете эта пустота ее все равно поглощает.

КЛЕВЦОВ: Ну да, это очень близко. Но у нас тут и у самих мнения немного расходятся. По-моему, эта пустота не всегда пугающая. Она еще и кайф ловит от этой пустоты.

СИТНИКОВ: Мы еще и потому решили весь этот сценарий не выносить — мы сами для себя немного по-разному на это смотрим.

— Про «Многоножек и Сердцеедок» вы говорили, что это альбом об отношениях женщины со своим плодом, тут тоже запись про девушку. Почему? В женщине больше этого страха, этой пустоты, которые вас интересуют?

КЛЕВЦОВ: Ну женский потенциал интереснее мужского. Да и в нас самих мужского хватает. А здесь что-то новое. Мужское… Тут надо сначала со своими тараканами разобраться, прежде чем внедряться в чужие мысли и лица.

СИТНИКОВ: Но у нас есть мужское. Во «Вкусном» что-то есть. «Ты и двое молодых» — мужская музыка. В «Птицу емъ» много мужской музыки.

КЛЕВЦОВ: Да, интереснее мужскую энергию расследовать в «Птице». С нижней энергией охота так работать. (Смеется.)

СИТНИКОВ: А с женщинами — мы же не можем точно знать, что и как. Поэтому тут половина всего на догадках строится, на чьих-то ответах на вопросы, не всегда правдивых причем. Есть в этом что-то паранормальное, мистическое, как во всем не до конца понятном.

— Вот вы разделяете альбомы на сюжетные и несюжетные. А сюжетные — они для вас более значимые? Или это просто два типа?

СИТНИКОВ: Просто два типа. На сюжетные много времени уходит. Этот мы придумали полтора года назад, и он долго вызревал — сначала на словесном уровне, потом бумажном. Такой не может родиться из музыкальной субстанции. Это как будто просто другая деятельность.

КЛЕВЦОВ: Обычные альбомы в основном сделаны на материале, который мы играем. Мы сидим в студии, делаем, делаем, и потом уже как-то эти тонны материала берем и подбираем, монтируем. Тут другой подход к музыке. Сюжетные альбомы мы живьем играть и не пробуем даже. Сделали — и закрыли. Я не представляю себе, как это играть, да и непонятно, зачем.

— Если смотреть на весь корпус музыки «4 позиций Бруно», возникает довольно жуткое ощущение такое реальности, переполненной всякой жутью. Эта реальность — она придуманная? Или вы в этом и живете?

КЛЕВЦОВ: Это реальная жизнь, но мы не находимся в ней постоянно. Это логично, по-моему. Если бы находились — уже в обоях бы растворились. (Смеется.)

СИТНИКОВ: Знаешь, как бывает — смотришь ночью в окошко на небо, видишь что-то… (Корчит гримасу.) И это уже оно.

КЛЕВЦОВ: Вот есть телохранитель, допустим, он сидит ест пельмени, но всегда думает о том, как ему защитить своего хозяина. Точно так же полицейский, военный, пожарный. Они все время на стреме. Вот и мы так же. Мы не постоянно в этом состоянии, но оно всегда где-то на подкорке. Я бы не сказал, что мы какую-то странную жизнь специально ведем. Просто получается так, что это на языке и на слуху. И это не зависит от географии, ни от чего такого не зависит.

— Но почему именно эти состояния становятся поводом для музыки?

СИТНИКОВ: Да как-то с детства так пошло.

КЛЕВЦОВ: Мы задачу так себе не ставили. Мы начали делать музыку — и те треки, которые были без этого, отсеивались из-за своей пустоты и никчемности. А те, в которых это было, начали собираться в кучу и как-то формироваться.

СИТНИКОВ: И мы решили, что так и надо. Потому что это слушаешь — и арррррррр!

КЛЕВЦОВ: Интересно, когда в музыке есть что-то, о чем даже говорить не надо. А иначе делать сейчас уже неинтересно, да и не получится. Какую-нибудь басс-музыку нам играть — зачем?

Первым «сюжетным» альбомом «4 позиций Бруно» был диск «Очень вкусный человек». На одну из песен оттуда был даже сделан первый и, кажется, последний в истории группы клип

— Да, «4 позиции Бруно» очень производят впечатление группы, которая вообще не зависит от того, что в окружающей музыке происходит. Вы это действительно так отделяете друг от друга — то, что слушаете, и то, что играете?

СИТНИКОВ: Конечно. Вот все бы так жили и творили — было бы интересно.

НИКОЛАЙ БАБАК: Может, и не так интересно. (Смеется.)

СИТНИКОВ: Но мы музыку-то слушаем, чего. Коля вот диджей, он ее еще и играет. Мы с его подачи переслушивали на днях гору винила какого-то странного.

БАБАК: Ну просто такого, какой обычно не слушаем. Фэтбой Слим всякий, какой-то непонятный старый хаус, новые нинджатюновские штуки, транс всякий поганый… (Смеется.)

КЛЕВЦОВ: Да что попадается, то и слушаем для развлечения. Саша вон вообще аудиокниги.

СИТНИКОВ: Но я не слушаю книги, которые до этого не читал. Мне кажется, это стремно. А слушаю… Ну Достоевского. Приставкина вот недавно слушал. Всякую мрачнятину, в общем. А если о музыке говорить — ну вот «Last American Hero» Джеймса Ферраро понравился недавно. Oh No последний очень крутой. Эверласт, Эзоп Рок.

— Раз уж зашла речь про хип-хоп — я хотел вас еще про «Птицу емъ» спросить. Второй альбом даже сильнее прозвучал, чем первый, — в нашем голосовании победил, «Степного волка» вам за него дали. Вас не обламывает вообще, что многие люди, которые приходят на ваши концерты, слушают только «Птицу емъ», а с «4 позиций Бруно» уходят?

СИТНИКОВ: Так это всегда так было. «Позиции» — это совсем другое. То, что и там, и там одни и те же люди, ничего не значит. Мы сами-то не ходим на концерты, чего требовать от людей, которые слушают нашу музыку?

БАБАК: Не ходим на концерты и никому не желаем!

СИТНИКОВ: Последний раз были на Трики, обломались и ушли с середины.

«Мы сами-то не ходим на концерты, чего требовать от людей, которые слушают нашу музыку?»

— «Давай забудем о морали» для вас самих — более серьезный альбом, чем первый?

СИТНИКОВ: Конечно. Мы его гораздо больше задумывали. Какие-то треки писались уже под идею, причем три четверти песен написались за январь-февраль — хотя обычно мы черепашьими шагами тексты сочиняем. Вообще, он настолько круче первого! Мы даже специально первый потом переслушали — и настолько это стремно! И интонации, и тексты некоторые, и шутки… А в этом пока все устраивает.

— Эти герои, о которых вы поете, — какие у вас с ним отношения? Кажется, что вы их любите, несмотря на всю их ущербность.

СИТНИКОВ: Ну а как? Это же персонажи.

КЛЕВЦОВ: Их то любишь, то ненавидишь.

СИТНИКОВ: Да нельзя таких героев любить! Но понятно, что мы сживаемся с ними… Не знаю, это все слова пустые. Конечно, мы досконально продумываем героев — вплоть до того, как кто смотрит на жену свою или что-то такое. Но сказать, что мы их любим…

БАБАК: Это неправда.

СИТНИКОВ: Это вообще всегда позерство какое-то — «я люблю своего персонажа»!

КЛЕВЦОВ: Да обычно эти персонажи обсираются до такой степени! Вплоть до того, кто какую жевательную резинку жует и как ходит. Но это все без ненависти.

СИТНИКОВ: Как мы людей обсуждаем, так и здесь получается. Они как объекты наблюдения.

— Ну а почему эти персонажи все-таки такие?

СИТНИКОВ: Ну а какие они?! В каждом человеке есть что-то подобное. Просто это местами доведено до такого уровня, что бросается в глаза. А с другой стороны — не зря же все это от первого лица. Снаружи ты их не увидишь. Ну, кроме одного там… (Общий смех.) Если бы это не было сказано, ты бы их и не заметил никогда. Это обычные люди, как мы с тобой.

Песня о том самом единственном герое второго альбома «Птицу емъ», которого легко увидеть

КЛЕВЦОВ: Никто же не знает своих соседей.

СИТНИКОВ: Да и друг друга особо никто не знает. У каждого есть свои секретики. Никакого же там криминала, никакого особого ужаса нет.

КЛЕВЦОВ: Эти персонажи куда менее надуманы, чем герои всех других рэп-исполнителей.

— Но для вас все-таки важно давать голос персонажам, которые никогда не появляются в музыке и уж тем более в хип-хопе?

СИТНИКОВ: Ну важно разве потому, что этого никто больше не делал. Но это уже такое тщеславие — всегда приятно что-то сделать первыми. Я вот не понимаю противоположную точку зрения. Зачем, блин, копировать всех на свете?! Я не понимаю, как можно считать за комплимент фразы вроде — «у нас есть свой русский МФ Дум» или там «у нас есть свой русский Афекс Твин»?

БАБАК: Или «у нас есть свой двухголовый конь»…

СИТНИКОВ: Зачем это? Как это может порадовать тебя?!

«Я не понимаю, как можно считать за комплимент фразы вроде — «у нас есть свой русский МФ Дум» или там «у нас есть свой русский Афекс Твин»?

— Мне вот всегда казалось, что за вас уже должны были схватиться какие-то международные лейблы, на такой музыке специализирующиеся. Ну «4 позиции Бруно» же кто угодно слушать может.

СИТНИКОВ: Да что-то нет, блин, никто не обращается!

КЛЕВЦОВ: Но мы тут как-то обсуждали между собой, что «Бруно» и «Птицу» никто, кроме русского человека, слушать не сможет.

СИТНИКОВ: Но к единому мнению не пришли.

КЛЕВЦОВ: Не знаю, из того же интро в «Шестой позиции» уже складывается точка зрения на весь альбом. И мне лично неохота, чтобы его разбирали с точки зрения саунда. Там же важнее настроение.

БАБАК: То есть если кто-то обратится — ты против?

КЛЕВЦОВ: Да не! Я всегда за.

— Слушайте, а вы вот вообще за окружающей повесткой дня следите? Мне просто последнее время кажется, что я живу в мире музыки «4 позиций Бруно». Какая-то жуть и ненависть кругом. Или вас это все не касается?

СИТНИКОВ: Мы стараемся даже между собой это не обсуждать.

КЛЕВЦОВ: Да просто повылазили отовсюду негативные люди с помощью новых технологий. Теперь у каждого есть возможность что-то запостить. Не стоит на это реагировать, да и мы абсолютно от этого абстрагированы. Интернет-приколы как-то не обсуждаем, а в реальной жизни мы с этим не сталкиваемся. Что водители хамят, например, — это всегда было и теперь бывает. А вот то, о чем ты говоришь, — это далеко, мы этого не видим.

СИТНИКОВ: Если бы у нас была возможность и желание что-то сделать, что-то изменить, стоило бы говорить об этом. А раз этого нет — то какой смысл судачить? Тем более что и так есть кому поговорить, кроме нас.