Особенности современной промысловой охоты в тайге и Сибири
Промысловая охота раньше была одной из важнейших экономических отраслей, однако сегодня она постепенно уходит. В РФ промысловая охота распространена только в азиатской части страны.
О современной промысловой охоте
Промысловая охота – это абсолютно законное занятие, имеющее важное социально-экономическое значение. Она ведется с разными целями – это может быть добыча ценного меха, мяса, шкур животных, или даже целенаправленный отстрел слишком расплодившихся животных, которые представляют угрозу для сельского хозяйства и жизни человеческих поселений.
Охотники-промысловики рассматривают такой вид охоты не только как хобби или развлечение, но и как официальный способ заработка. Помимо хорошего источника дохода, промысловая охота остается достойным занятием для настоящих мужчин, своеобразной проверкой сноровки и выносливости. Помимо того, что человек должен обхитрить зверя, в таком виде охоты немаловажную роль играет польза добычи, ведь шкурки, мех, мясо и прочие ценные ресурсы, добытые в ходе выслеживания добычи, затем идут во благо людям.
Для того, чтобы заниматься промысловой охотой, необходимо получить разрешение и иметь соответствующие документы. Такой вид занятости доступен юридическим лицам и частным предпринимателям, которые получили специальную лицензию.
Сезон такой охоты устанавливается на законодательном уровне, нарушать сроки нельзя, иначе человек будет привлечен к ответственности. За нарушения правил промысловой охоты налагаются серьезные штрафы.
Наибольшую ценность в промысловой охоте представляет пушнина бобра, куницы и соболя. Их сдают в соответствующие компании по приемлемой цене, так как эти шкурки идут на экспорт. В целом, основной заработок промыслового охотника составляет именно продажа меха и шкур.
Промысловая охота в Восточной Сибири
Промысловой охоте в Якутии всегда уделялось особое внимание. Дело в том, что северо-восточная часть Сибири – это достаточно малонаселенный район. Основная часть населения проживает в крупных городах, где и сосредоточены все рабочие места. В небольших городах и поселках экономическая ситуация оставляет желать лучшего, поэтому промысловая охота в этом районе широко распространена и сегодня.
С давних времен охота на этой территории являлась основным занятием взрослых мужчин. Охота долгое время была основным источником дохода жителей Якутии и важнейшим ресурсом для пропитания. Впрочем, и на сегодняшний день промысловая охота в этом районе остается единственным источником дохода для множества людей.
Территория Восточной Сибири богата лесной и водоплавающей дичью. Распространена охота на кабана и лося, которые являются важнейшим источником мяса. Наибольшую ценность представляет соболь и горностай, мех которых очень ценится.
Охотники-промысловики в Сибири состоят в артелях, в которых проводится массовая заготовка и сбыт пушнины.
Добыча соболя
Мех соболя – ценный трофей для охотника. Удачливый и умелый промысловик в сезон может добыть такое количество ценных шкурок, что средств от их продажи хватит на безбедное существование и в межсезонье, поэтому охота на этого зверька в Сибири очень распространена.
Добыча соболя требует умения и сноровки.
Испуганный зверек ловко забирается на дерево и прячется в дупле. Задача охотника – срубить часть дерева и установить на нем специальное приспособление для ловли соболя, представляющее собой прочную сеть. Затем в задачу промысловика входит загон зверька в сетку. Для этого пространство вокруг дупла, в котором спряталась добыча, простукивается, выгоняя зверя к проделанному в дереве отверстию.
Спустя некоторое время у соболя не останется иного выхода, кроме как через установленную сеть. Попав в сеть, зверек путается и может укусить, поэтому его необходимо схватить за шею и держать некоторое время, пока он не утихнет. Такой метод ловли соболя позволяет получить целую и неповрежденную шкурку.
Тем, кто собрался на промысел, следует завести обученную охотничью собаку. В ловле соболя дрессированная лайка является неоценимым помощником. Эти собаки способны долго бежать по заснеженным лесам и полям, преследуя добычу, не знают усталости и обладают сильным охотничьим чутьем.
Охота в Западной Сибири
Если в восточной части Сибири промысловая охота нацелена на добычу ценного меха, в западной части Сибири она преследует другие цели. На этой территории сильно распространены кабаны, медведи и лисы. Животные быстро размножаются и представляют серьезную угрозу для человека, поэтому охота направлена на регуляцию их популяции.
Для уменьшения численности животных практикуется групповая охота. Обычно используется метод загона.
Охота на кабана
Чтобы добыть кабана, необходима группа охотников, разделенная на загонщиков и стрелков. Загонщики окружают место нахождения кабана и издалека начинают издавать различные звуки, постепенно сужая круг. У испуганного животного остается лишь один путь к бегству – вперед, где его ожидают притаившиеся стрелки. Так как разъяренный и испуганный кабан очень опасен, стрелков должно быть несколько. Они размещаются на возвышении, с целью безопасности и лучшего обзора. Когда загонщики выгоняют животное на нужное место, ожидающие стрелки производят сразу несколько выстрелов с высоты.
Охота на лис
Промысловая охота на лис в западной части Сибири помогает регулировать численность этих животных и получить мех, который достаточно высоко ценится. Так как лисы относятся к норным животным, охота проводится с собаками. Для этих целей используют либо небольших норных собак, например, таксу, либо гончих, которые смогут загнать лису, если ее удалось выгнать из норы.
Норная собака забирается в логово животного и лаем выгоняет лису прямо на охотника. Таксы обычно предпочитают держать дистанцию, не подставляясь под клыки животного, а вот ягдтерьеры отличаются большей агрессивностью, поэтому могут вступить в бой с лисой.
Обычно у лисы предусмотрено сразу несколько выходов из норы, поэтому процесс может затянуться и охотнику нужно быть начеку.
Охота на Урале
Промысел на Урале богат трофеями, охота в тайге позволяет добыть медведя, лося, горностая и волка. Помимо этих животных, таежная часть Урала богата волками, здесь же обитает северный олень. Такие трофеи придутся по душе многим профессиональным охотникам.
Здесь практикуются различные виды охоты. Большим уважением в среде охотников пользуются обученные собаки.
Сезон промысловой охоты в Сибири и на Урале длится от пяти месяцев до полугода. Охотник может по несколько дней проводить в лесу, поэтому в промысловой охоте важно не только умение, но и экипировка. Чтобы лучше понять особенности промысловой охоты, можно ознакомиться с видео, в которых охотники делятся своим опытом и в целом рассказывают о жизни промысловиков.
Жизнь и быт охотников — промысловиков!
Жизнь охотников промысловиков во многом особенная. Она складывается из долгого зимнего одиночества, в котором охотник долгое время во всем обслуживает себя сам. Лишь единственное живое существо помогает промысловику скрасить свое одиночество — это верный друг собака породы «лайка».
В этом и заключается «таёжная романтика». С таким названием мы и создали свои группы в социальных сетях, но не будем отвлекаться. Эта промысловая романтика и привила к охотникам такую любовь к природе, от которой отказаться уже невозможно. Поэтому возрастные категории охотников самые разные, встречаются совсем пожилые охотники, а также и совсем юные. И это здорово, ведь опытные охотники легко делятся опытом со своими молодыми товарищами. К сожалению бывают и такие ситуации, что даже самые опытные таёжники не могут предусмотреть всех нюансов одинокой промысловой жизни.
Начнем мы с зимовья. Зачастую охотник-промысловик на своих угодьях имеет несколько избушек, к каждой избе ведет тропа, оборудованная капканами и ловушками, такие тропы называются «путики». Промысел и состоит в том, что охотник ходит от одной избы к другой проверяя путики, получается, что изба имеет ключевое значение в таежном промысле.
Таёжную избу обычно строят на двоих, т.к. очень часто в гости к охотнику заглядывает промысловик с соседнего участка, а некоторые промысловики и вовсе работают в паре. Наиболее популярный размер — это 3 на 2 метра, но это усредненные цифры, ведь каждый охотник строит избу под себя, лично у меня 5 избушек на участке и ни одна из них не одинаковая. Зимовье строят из древесных стволов с предварительно снятой корой, иначе изба быстро начнет гнить и через 4-5 лет она станет непригодной. Я не буду долго останавливаться на строительстве избы, более подробно опишу этот процесс в следующих публикациях.
Внутренний интерьер зимовья очень простой. Сразу у двери сбоку находится печь «буржуйка», у окна стол, по бокам у стен нары, множество полок для мелочей прибиты по всей избе. Одни нары противоположные печи, расположены вдоль всей стены, часть которая не используется для сна выполняет роль дополнительной полки. Вторые нары должны быть около двух метров. Печь и от нар и от стен должна быть в отдалении примерно сантиметров на 40, для удержания тепла можно обложить камнями.
Наконец по всему периметру стен в избе набито множество гвоздей, это очень удобно, ведь можно подвесить одежду, ружье, патронташ, шкурки соболя.
Теперь давайте выйдем из зимовья. Конечно много вещей в избу не занесешь, да это и не нужно. Но просто так бросить их тоже нельзя. Когда я строил избы я всегда делал крытые навесы метра полтора два от двери. Там можно повесить рюкзак, оставить пилу, топор, повесить ящик с продуктами, да и вход в избу снегом не заметет. Неподалеку от навеса всегда должно быть кострище, на котором готовится пища собакам. Да и на душе как-то спокойней, когда костерок потрескивает вечерком.
Избу в основном строят у берега реки, озера или ручья, это обуславливается бесперебойным наличие воды, чтобы не мучится зимой в ее поисках. Важно сделать хорошую тропу по которой будем таскать воду. Когда настанут сильные морозы, лучше всего прорубь накрыть какой-нибудь доской или фанерой, чтоб не замерзала.
Заготовленные для избы дрова хранятся у избы под небольшим навесом, чтоб снегом не засыпало. Количество дров заготавливается из расчета времени прибывания охотника в данной избе.
Продукты в тайге обычно хранят в лабазах или железных бочках. Лично я, чтобы не заморачиваться с лабазами храню все в бочке. Бочка железным тросом крепится к толстому дереву, а крышка к бочке приворачивается болтом, это достаточно надежный способ хранения продуктов, т.к. медведю и мышам тем самым доступ к ним закрыт. Сам выбор продуктов у промысловиков обычно небольшой, это крупы, макароны, лапша быстрого приготовления и тушенка. В самом процессе промысла охотник добывает себе пищу, где глухаря да рябчика добудет, где рыбки поймает ведь, не зря мы избу у реки строим.
На долгие месяцы промысла нужно не забывать и об аптечке, важно наличие бинтов, йода, антивоспалительных, обезболивающих средств, никто не застрахован от различных болезней.
Знаю, что многие охотники размещают собак у себя в избе, я категорически против этого, у меня у изб всегда есть будка где собаке достаточно комфортно, за многие годы промыслы с этим не возникало никаких проблем.
Сразу все будни промысла и не опишешь, но одно знаю точно, думать о комфорте и бытовых условиях нужно заранее..
Промысловая охота. Тайга кормит
Ещё относительно недавно промысловая охота была одной из довольно серьёзных составляющих нашей социалистической экономики. Но вот, как говорится, и глазом не успели моргнуть, а пролетела почти целая эпоха экономических преобразований, которые забросили промышленное добывание пушнины на одну из последних ступеней человеческой трудовой деятельности.
Однако, невзирая на все эти преобразования, явно не способствовавшие сохранению наших промыслово-охотничьих традиций, охота эта сохранилась и, более того, продолжает быть для многих наших охотников вполне осязаемым способом зарабатывания денег.
Естественно, портрет современного промысловика заметно отличается от той картинки, которую нам рисовали фильмы и статьи, снятые и написанные три-четыре десятилетия назад. Современный промысловик сильно отличается от своего недавнего предшественника. И всё-таки, несмотря на эти отличия, основная цель, ведущая человека в тайгу на промысел, остаётся прежней – заработок. От нечего делать или от желания развлечься охотой в тайгу может пойти только охотник-любитель, для которого финансовая составляющая этого процесса исчисляется исключительно суммой, потраченной на удовольствие. У охотника-промысловика такой роскоши нет. Он всегда старается получить от охоты больше, чем на неё тратит. Правда, это вовсе не означает, что, в отличие от охотника-любителя, промысловик не испытывает эмоционального возбуждения от самого охотничьего процесса. Как ни крути, а любой охотник – это прежде всего человек с обострённой потребностью тесного, я бы даже сказал, интимного, общения с природой. К сожалению, а может быть, и к счастью, без этой потребности охотником не стать. И вот тут я вполне обоснованно могу сказать, что бытующее порой мнение о том, будто промысловик – это некий «профессиональный механизм», приспособленный только для извлечения денежной прибыли от эксплуатации природы (охоты), является глубочайшим заблуждением.
За всю свою жизнь мне ни разу не пришлось встретиться с охотником-промысловиком, который бы занимался добычей пушнины без врождённой или приобретённой страсти к этому охотничьему ремеслу. Все те люди, с которыми я встречался в тайге, были настолько увлечены охотой, что подавляющее их большинство просто-напросто не мыслили себя без этого занятия. Справедливости ради следует отметить, что не все они были штатными работниками промысловых хозяйств. Многие из них занимались промыслом пушнины в свободное от основной работы время, т. е. брали отпуск и отправлялись на пару месяцев в тайгу. В советское время они заключали с промхозами договоры и промышляли на выделенных участках. В наше время такие промысловики тоже есть. Работая основную часть года где-нибудь, например, в котельной или сторожем при школе, с началом промыслового сезона они непременно уходят в тайгу на свои участки и начинают привычную и такую манящую их весь год охотничью жизнь. Традиция эта в сибирской глубинке настолько сильна, что ей не противится даже начальство, отпуская работников в тайгу.
Есть среди моих знакомых и «чистые» промысловики. Эти люди живут исключительно тайгой и, большей частью, добычей соболя. Говорить о том, насколько это сейчас выгодно или невыгодно, я не возьмусь, ибо не понаслышке знаю, как разнится добыча соболя даже в ближайших угодьях одного района, а уж про соседние районы одной области и говорить нечего. И, тем не менее, промысел в современных условиях если не кормит, то довольно неплохо подкармливает, ежели, конечно, не пропивать всё добытое тяжким трудом, что случается нередко.
Говоря о современной промысловой охоте, хочется затронуть тему преемственности поколений. Сейчас довольно часто можно слышать или читать о том, что молодёжь не идёт на промысел. Лично я не стал бы так драматизировать ситуацию. За последнее время на промысле я встречаюсь с охотниками, едва переступившими рубеж тридцатилетия. Разве это не молодое поколение? Пожалуй, самым ярким моим впечатлением была встреча на Нижней Тунгуске с охотником по имени Константин Боковиков. Ему чуть больше двадцати лет. Парень так «болеет» тайгой и охотой, что, по словам своего родного деда, уже три раза бросал учёбу в городе и возвращался в тайгу ради промыслового сезона. Кстати, тут вам и ярчайший пример преемственности поколений. Дед Кости, Юрий Константинович Грязнов, ещё в советское время был одним из лучших охотников Катангского района Иркутской области, удостоен многих званий и наград за успехи в промысле соболя. Теперь он охотится вместе с внуком, который уже мало в чём уступает своему знаменитому деду.
Конечно, живя в непосредственной близости от тайги и имея перед собой целую плеяду предков-охотников, встать на стезю промысловой охоты не так-то сложно. Гораздо труднее окунуться в эту жизнь и в эту работу человеку со стороны. И всё-таки в тайге много и таких охотников, которые пришли в тайгу по влечению сердца своей индивидуальной дорогой. Так, в посёлке Ванавара (Эвенкия) уже много лет живёт Виктор Черний. Его промысловый участок находится на далёкой таёжной реке Хуги. Как рассказывает сам Виктор, приехал он в Восточную Сибирь более трёх десятилетий назад с Западной Украины с одной только целью – заработать охотой денег на машину. Так вот, пока зарабатывал заветный «рупь», так прикипел к тайге и охоте, что уже не смог уехать. Он и по сей день меряет эвенкийскую тайгу своими небольшими шагами, уже не в состоянии оторваться от её очарования и притягательной силы. А участок у Виктора немаленький – около 100 тысяч гектаров. Да и у соседей не меньше. У многих тут «свои пенаты» исчисляются сотнями тысяч гектаров непроходимой и почти неизведанной тайги. В таких условиях, естественно, и характер закаляется особый, и навыки нарабатываются такие, что неискушённому человеку очень легко спутать их с подвигом. Промысловая охота – это ведь не только ловля зверей и стрельба птиц. Это целый комплекс умений, навыков и знаний, позволяющий человеку не только примитивно выживать в тайге, но и эффективно в ней работать. Надо уметь и избушку подправить, а если потребуется, и новую срубить, и сеть связать, и ружьишко подремонтировать, и хлеб испечь, и одежду сшить. Всех этих умений, которые требуются охотнику на промысле, и не перечислить. Честно говоря, у меня для этого даже фантазии не хватит. Мне самому несколько раз приходилось попадать в такие ситуации, когда моих знаний и опыта не хватало для исправления ситуации, и нужно было выходить из положения только интуитивно. Ведь отлично известно, что всего знать человек не может, поэтому порой приходится проявлять такие чудеса изобретательности, что сам себе удивляешься.
В тех далёких таёжных местах, в которых мне посчастливилось побывать, вся жизнь и весь быт местного населения просто пропитаны охотой и рыбалкой. Там это не просто работа или увлечение, там это образ жизни. Тайга и кормит, и лечит, и калечит, и заработок даёт. Она же нередко становится местом последнего пристанища для любящей её человеческой души. Здесь никому и в голову не придёт назвать человека, ходящего в тайгу за ягодой, грибом, мясом, рыбой и тем более пушниной (соболем) бездельником или безработным. Как ни крути, как ни пристраивайся куда-нибудь на работу, а тайга была и остаётся для местного населения главным источником дохода. Даже несмотря на то, что теперь финансовое и техническое обеспечение процесса добычи соболя лежит на плечах самого охотника, это редко кого останавливает. Каждую осень, как только окрестная тайга начнёт расцвечиваться рыже-багровыми красками, из посёлков и деревень начинается большой отход местных мужиков в тайгу. Именно в это время хорошо заметно, как редеют вдоль берегов ещё совсем недавно тесные вереницы приткнутых в берег моторных лодок. Скоро их тут почти не останется. Ускользнут они по ранним утренним туманам вверх или вниз по магистральным рекам, а потом шмыгнут в какую-нибудь неширокую речушку, поднимутся вверх до заветного зимовья и пристроятся там на отдых до весеннего паводка.
Там, где нет дорог, лодки и снегоходы (как правило, «Бураны») для промысловиков являются основными видами транспорта. Всё сообщение идёт либо по рекам, либо по накатанным вдоль геологических профилей «буранкам» – нешироким дорожкам, пробитым снегоходами. Зимой такие «буранки» тянутся в тайгу от деревень на сотни километров. Как огромные нити паутины, расходятся они по безлюдной тайге. При таких расстояниях каждый охотник должен не просто быть уверенным в своём «Буране», но и уметь в случае необходимости отремонтировать его в любых погодно-климатических условиях. Мне приходилось видеть обожжённые сорокаградусным морозом руки охотников, которым пришлось крутить гайки снегохода где-нибудь на перегоне от одного зимовья к другому. Зрелище, доложу вам, не для впечатлительных. На таких длительных переездах у промысловиков чаще всего обмораживаются не руки, а лица. Встречный поток морозного воздуха в сочетании с влажным дыханием человека довольно быстро «выжигает» кожу на лице. Страдают щёки, нос, веки, губы. Чтобы избежать этих неприятностей, охотники Нижней Тунгуски придумали довольно оригинальный способ: они повязывают на лицо детские памперсы. Влага, выдыхаемая человеком, отлично ими впитывается, оставляя лицо сухим и защищённым от ветра. Как только памперс пресыщается влагой и начинает смерзаться, мешая полноценно дышать, его выбрасывают и цепляют новый.
Для защиты ног от обмораживания местное население использует особые носки, которых я больше не встречал ни в одной местности. Эти носки вяжут местные женщины (обычно эвенкийки). В толстую шерстяную нить они вплетают конский волос. Когда надеваешь такие носки, возникает ощущение, что ногу покалывают сотни иголочек. Буквально через пять минут вся ступня словно огнём горит.
Наверное, кто-то думает, что главное качество промысловика – это умение развести костёр в сырую погоду, обустроить ночлег или суметь точно выстрелить в зверя и птицу. Конечно, всё это, и даже значительно больше, таёжник умеет. Однако, несмотря на колоссальную приспособленность местных охотников к жизни в тайге, главным и самым необходимым качеством для этой жизни остаётся способность не сойти с ума от многомесячного одиночества, в условиях которого и протекает сам процесс промысловой охоты на соболя. Тут уже неважно, как это качество у тебя появилось – выработалось со временем или было врождённым. Главное, это качество должно быть, ибо без него в тайге на промысле просто не выжить. Именно неумение воспринимать одиночество как абсолютно нормальное психологическое состояние не позволило многим страстным охотникам перейти из категории любителей в разряд промысловиков.
Наверное, мне повезло? Моя психика не страдает в уединении, и я довольно легко ощущаю себя в отрыве от цивилизации. Понял я это давно, и, наверное, именно тогда поманили меня к себе бескрайние таёжные просторы с их безлюдностью, непуганностью зверя и птицы и бесконечной свободой, где ты зависишь только от себя самого. И есть в этом ощущении «свободного полёта» какая-то особая притягательная сила, суть которой объяснить невозможно. Всё это где-то там, на подсознательном уровне.
Начав плотно общаться с промысловиками, я понял, что это ощущение единения человеческой души с тайгой присуще не только мне. Практически все таёжники, с которыми меня свела судьба, больны той же неизлечимой «болезнью». В этом отношении очень показательна жизнь ныне уже покойного Павла Лысенко, который жил в деревне Преображенка на Нижней Тунгуске. Был он неисправимый пропойца, не имел ни семьи, ни паспорта, ни дома, но охотничий участок на реке Алтыб имел. Пил Паша весь год, спал где придётся, ел что дадут. Но вот заканчивался август, и Паша словно преображался. Он бросал пить, шёл в магазин и отоваривался в долг для предстоящего промыслового сезона. Не было у Павла ни моторной лодки, ни снегохода. На свой участок он добирался на маленькой лодке-погонке, которые местные охотники мастерят из двух досок (на борта) и двух раскатанных бочек (днище). Почти неделю он поднимался на шестах вверх по реке к своему участку, а потом весь сезон работал там, что называется, от души. Вернувшись после сезона в деревню, он очень быстро спускал все оставшиеся после возврата магазину кредита деньги и уже через месяц опять бродяжничал и побирался до конца очередного августа, когда традиционно бросал пить и начинал собираться на промысел. Он и умер-то во время очередного захода на свой охотничий участок.
Завершая повествование, хочется отметить, что пока существует тайга, пока в ней водится зверь и живёт человек, промысловая охота останется частью жизни многих и многих людей, населяющих необозримые просторы нашей страны. Мне кажется, что даже если рухнет вся экономика, а пушнина перестанет быть предметом международного торга, промысел мяса, рыбы и мехов не прекратит своего существования. Люди, как и прежде, пойдут в тайгу промышлять зверя и птицу, будут ловить рыбу, собирать ягоду, а потом обмениваться всем этим друг с другом. Фраза «тайга кормит» и в XXI веке имеет для огромного числа наших граждан фундаментальное значение.
Если вам понравилась статья — подпишитесь на канал .