Является ли грехом охота

Этична ли охота?

Оценка библейского христианства

НЕМНОГО О ПОНЯТИЯХ, ИСТОРИИ И ПЕРВОИСТОЧНИКЕ

Наше время отмечено истощением природных ресурсов, с одной стороны, и становлением природоохранных и правозащитных движений — с другой. В силу этих предпосылок все более активно обсуждается вопрос о приемлемости (или неприемлемости) охоты с точки зрения экологической этики. В значительной части постсоветского пространства возрастает роль христианства в жизни общества, и в христианской среде также встает вопрос: что есть охота — грех, разделяющий человека с Богом или занятие, вполне допустимое для христианина? Например, недавно вышла книга А.П. Каледина «Православие и охота» [3], где автор, ссылаясь на Библию и опыт православных святых, склоняется ко второму. Мы же, прежде чем освещать эту тему, определимся с понятиями «охота» и «христианство».

Под «охотой» мы будем понимать выслеживание и добывание диких зверей и птиц, сопровождающиеся их умерщвлением. Давая нравственную оценку охоте, уточним, что христианская этика рассматривает не только поступки, но и мотивы, заставляющие человека эти поступки совершать. А мотивы и цели охоты могут быть разными. По целям и задачам, согласно «Лесной энциклопедии» [4], охоту можно подразделить на промысловую и спортивную (любительскую). Вообще, ответы на вопрос «зачем убивать животных?» могут быть самыми различными. Для нас важны три основных мотива: 1) ради пищи или одежды (промысловая охота), 2) ради защиты своей жизни или хозяйства (строго говоря, это не охота, но ниже придется о ней сказать), 3) ради развлечения, активного отдыха и пр. (спортивная или любительская охота), 4) ради сохранения популяций диких животных путем регулирования их численности. Конечно, мотивы могут сочетаться и в жизни все гораздо сложнее, но не это главное.

Теперь о христианстве. Фактически христианство делится на ряд направлений, что приводит и к некоторым различиям в моральных установках. Мы не будем разбирать эти различия, а возьмем в качестве основного христианского первоисточника Библию. Авторитет этой Книги книг, хотя бы декларативно, признается всеми христианскими конфессиями. Думается, что при обнаружении разногласий между Священным Писанием и более поздними источниками, последнее слово должно оставаться за Писанием, и христианский взгляд на проблему подразумевает, прежде всего, учение Священного Писания.

На протяжении истории отношение христиан к охоте менялось. В средние века духовенство нередко активно участвовало в охотничьих забавах (т.е. в спортивной охоте) светских правителей. Ряд святых Православной и Католической Церквей почитаются в народе как покровители охотников [3]. С другой стороны, с распространением Реформации в Европе (с XVI в.), охота как развлечение «сильных мира сего» хотя и продолжала существовать, но не поощрялась многими проповедниками протестантизма, из среды которых позже вышли первые зоозащитники [8].

Говоря же о библейском взгляде на охоту, постараемся избежать спекуляций, и не будем вырывать слова из контекста. Если в тексте содержится много названий зверей и птиц или упоминаются лук, стрелы или копье, это еще не значит, что в нем говорится об охоте. Приходится признать, что однозначная формулировка, отражающая положительную или отрицательную оценку охоте, в Священном Писании отсутствует. Читая канонические книги Ветхого и Нового Завета, мы не находим ни прямых запретов на охоту, ни каких-либо намеков на то, что охота — доброе богоугодное дело. И вообще, об охоте говорится не много. Но это не удивительно.

Библию нельзя рассматривать в отрыве от культурно-исторического фона. Древние евреи, в большинстве своем, сначала были кочевниками-скотоводами (Быт.46:31-34), затем стали земледельцами, продолжая при этом заниматься скотоводством. Охота не служила для них основным источником пищи или одежды. Не всех животных евреи могли есть. «Чистыми» для употребления в пищу Библия признает лишь жвачных млекопитающих (Лев.11:3, Вт.14:6) и далеко не всех птиц (Лев.11:13-19, Вт.14:11-18), а прикосновение к трупам «нечистых» животных запрещалось (Лев.5:2, 11:8, Вт.14:8). Поэтому объектами промысловой охоты могли стать лишь немногие животные [9]. Умерщвление диких животных чаще всего осуществлялось с целью защиты домашнего скота от хищников. Подобной «охотой», если ее можно так назвать, не раз приходилось заниматься будущему царю Давиду (1Цар.17:34-36), в бытность его пастухом. В отличие от культуры античности и средневековой Европы, в Израиле Ветхого завета охота как средство развлечения знати практически не упоминается. Упоминается, что могущественный царь Соломон (сын Давида) ел дичь («оленей, и серн, и сайгаков» — 3Цар.4:23), что указывало на непомерную роскошь, позже духовно погубившую его, но нигде не говорится о том, чтобы он охотился. Таким образом, охота носила лишь вынужденный и эпизодический характер, оставаясь уделом пастухов, старающихся в случае возникновения опасности защитить свои стада от хищников.

В силу указанных выше обстоятельств, известны лишь немногие библейские персонажи, занимающиеся охотой (причем, охотой промысловой) добровольно и, по-видимому, достаточно регулярно. Уделим им некоторое внимание.

Нимрод — внук Хама и правнук Ноя, живший, соответственно, в доеврейскую эпоху. «Он был сильный зверолов пред Господом, потому и говорится: сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом. Царство его вначале составляли: Вавилон, Эрех, Аккад и Халне в земле Сеннаар» (Быт.10:9-10). В следующей главе книги Бытия (11:1-9) рассказывается о строительстве на территории его царства знаменитой Вавилонской башни. Поэтому личность Нимрода может олицетворять собой богоборческую идеею вызова Творцу, противопоставления Божьей благодати «могущества» человеческого прогресса, жажды власти и духовной подмены (ср. Отк.14:8).

Измаил — сын Авраама от рабыни Агари, зачатый Авраамом по неверию в обещание Бога дать ему сына от законной жены Сарры (Быт.16 гл.). После рождения Саррою Исаака Измаил был изгнан вместе с матерью в пустыню за насмешки над младшим братом (Быт.21:1-20). «Он вырос, и стал жить в пустыне, и сделался стрелком из лука» (21:20). Вероятно, охота стала для Измаила средством существования. В Новом Завете апостол Павел усматривал в Агари и Измаиле символ рабства и попыток угодить Богу своими силами, что противопоставляется свободе и доверию Божьему обещанию (Гал.4:22-31).

Исав — первый сын Исаака, внук Авраама и зять Измаила, «человек, искусный в звероловстве» (Быт.25:27), наиболее известен продажей своего первородства за чечевичную похлебку. «Продал первородство свое Иакову. И дал Иаков Исаву хлеба и кушанья из чечевицы; и он ел и пил, и встал и пошел; и пренебрег Исав первородство» (25:33-34). Этот поступок характеризует Исава как человека, для которого материальные ценности важнее духовных (Евр.12:15-17).

Итак, с точки зрения христианской этики, где основа всех добродетелей — доверительные отношения с Богом, перечисленные библейские «охотники» — персонажи скорее отрицательные, чем положительные. Они либо восстают против Бога (как Нимрод), либо уничижат «детей обетования» (как Измаил), либо пренебрегают Божьим даром (как Исав). Не случайно христианский классик Джон Буньян, в своей знаменитой аллегории «Духовная война» их именами называет вождей сил зла [2]. Однако, из этого еще не следует, что охота греховна сама по себе. Слепое подражание «святым» и полное неприятие всего, что связано с «нечестивыми» не только наивно и примитивно, но и опасно. Рассказывая о людях, Библия не очерняет их и не приукрашивает. «Праведники» не лишены недостатков (как трусоватый и не всегда честный Иаков), а «отступники» имеют в себе что-то доброе (как великодушный Исав). Нельзя считать охоту богоугодным занятием, только лишь от того, что ей занимались «святые» прошлого. Не все традиционное хорошо. Некоторые властители постбиблейских времен почитаются «святыми» не за то, что они были охотниками, а скорее всего, несмотря на то, что они охотились. И напротив, многие христианские подвижники дружили с львами и медведями и даже жалели мух [6]. Правильно понять христианский взгляд на охоту невозможно без осмысления библейских принципов взаимоотношений человека с природой и Богом. Поэтому остановимся на этих принципах.

Ошибочно думать, что христианство видит в человеке «царя природы». Человек сотворен, чтобы «возделывать и хранить» (Быт.2:15) землю, и пресловутое право человека «обладать» землею и «владычествовать» (Быт.1:28) над животными есть скорее необходимые полномочия для выполнения обязанностей «домоправителя» (Лк.12:42), но никак не санкция на разграбление. Строго говоря, ничего в полном смысле «своего» у нас нет, все дано Богом. «Мои все звери в лесу» — говорит Господь (Пс.49:10). Из этого следует, что бездумное уничтожение Божьих творений недопустимо и греховно.

Однако, Церковь не осуждает природопользование, а призывает сделать его как можно более щадящим. Так, мотивом охоты может быть пропитание, но никак не развлечение. Регламентирование природопользования присутствует и в Ветхом Завете. Несколько «природоохранных» заповедей данного через Моисея Божьего закона (Втор.20:19; Втор.22:6-7; Исх.23:10-11), по сути говорят об одном важном принципе: «Пользуйся, но не разоряй!» [7]. Например, закон защищал, в числе прочего, и популяции птиц от бездумного истребления человеком. «Если попадется тебе на дороге птичье гнездо на каком-либо дереве или на земле, с птенцами или яйцами, и мать сидит на птенцах или на яйцах, то не бери матери вместе с детьми: мать пусти, а детей возьми себе, чтобы тебе было хорошо, и чтобы продлились дни твои» (Вт.22:6-7). Иными словами, если ты вынужден уничтожать жизнь, по крайней мере, не мешай ее возобновлению. Возможно, что если бы сегодня все помнили этот библейский принцип, весеннюю охоту давно бы запретили.

Следует также заметить, что согласно библейскому учению о человеке и мироздании, между человеком и животными различий гораздо меньше, а сходства гораздо больше, чем предполагает А.П. Каледин и многие другие христианские авторы. В отличие от остальных творений, человек создан по образу Божию (Быт.1:26,27), на человека возложена ответственность за Землю (Быт.2:15), человек обладает свободой выбора, и от выбора первых людей «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим.8:19-23). На этом основные различия заканчиваются, теперь о сходстве. И человек, и животные имеют дыхание жизни (Быт.7:21-23) и, благодаря этому могут быть «душой живой» (Быт.1:20, 24, ср. 2:7). И человек и животные сотворены из праха, умирая отдают дух и возвращаются в прах или персть (Пс.103:29-30, см. контекст!). «Участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все — суета! Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах», — писал Екклесиаст (Еккл.3:19-20). Может быть, это покажется кощунственным, разрушающим привычные представления о христианстве, но так учит Библия. Конечно, этим учение о загробном не ограничивается. Человек еще имеет надежду на воскресение и вечную жизнь (1Фес.4:13-18), чего не сказано про животных. Однако, «тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих» (Рим.8:19), и нигде не говорится, что животные такой возможности лишены, а что-либо домысливать pro или contra мы не имеем права. В конце концов, все те преимущества, которые люди имеют перед животными, отнюдь не заработаны человеком, а даны нам как незаслуженный подарок, и гордиться здесь нечем.

Такой дар, а также свойство Бога делать незаслуженные подарки Библия называет «благодатью» и «милостью». «Милости Господней полна земля» (Пс.32:5). Эта милость проявляется в непрекращающейся заботе Творца, о творении, как мы видим в цитируемом в предисловии о. Сергия Правдолюбова к книге «Православие и охота» 103 Псалме. В этом Псалме прослеживается мысль, что как человек, так и аисты, серны, зайцы, львы и даже левиафан, сотворенный беззаботно «играть» в море (103:26) имеют одного Подателя жизни (16-30ст.), а значит, достойны того, чтобы жить независимо от человеческого желания [5]. Для представленного в 103 Псалме мире, охота чужда: Бог произращает «на пользу человека» не мясо, а «зелень» (103:14), подобно тому, как это было до грехопадения и потопа (Быт.1:29). Тем более, неуместна охота в вечности. Союз Бога со Своим народом станет также и союзом людей «с полевыми зверями и с птицами небесными и с пресмыкающимися по земле» (Ос.2:16-18) [7].

Милость Создателя проявилась и в моисеевом законе, защищавшем права не только людей, но и других живых существ. Например, предписанный, в том числе, и в Десяти заповедях субботний покой, распространялся не только на людей, но и на скот: «Шесть дней делай дела твои, а в седьмой день покойся, чтобы отдохнул вол твой и осел твой» (Исх.23:12). Согласно тому же закону каждый седьмой год земля должна была оставаться под паром, «чтобы . питались звери полевые» (Исх.23:11). Отсюда следует, что закон Божий, вопреки мнению А.П. Каледина, касается не только отношений между людьми, животные также дороги Создателю и грех против природы не менее греховен, чем грех против людей или Бога.

И наконец, вершина благодати — искупительная жертва Иисуса Христа снимает проклятие не только с людей, но и со всего остального творения. «Бог во Христе примирил с Собою мир» (2Кор.5:19), и «тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, . в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению. » (Рим.8:19-21). Христос пришел, чтобы примирить все живое, а значит, любовь Божья распространяется на все Его творения. «И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, : будьте дружелюбны» (Кол.3:15). В свете Божьей любви этот принцип можно понимать и шире, проявляя дружелюбие ко всему живому [7].

Итак, ознакомившись с представленными в Библии охотниками, а также (что важнее) с библейским пониманием отношения людей к природе, можно уже говорить о христианском отношении к охоте. Хотя ни Библия, ни более поздние источники не запрещают умерщвление животных, важно понять, зачем охотник умерщвляет свою добычу. Один христианский служитель, отвечая на вопрос автора о грехах против природы, определил грех как отсутствие смысла. У коренных народов Севера России, Сибири и Дальнего Востока охота — едва ли не единственное средство существования. Иногда путем охоты регулируется численность диких животных, и если эти меры не имеют альтернативы в самой природе, то человек (как «управляющий» земли) имеет на это право. Большинство же современных европейских охотников-горожан, зачастую убивают животных из прихоти. Даже если умерщвленное животное съедается, остается вопрос — не проще ли купить мясо в магазине? Как правило, охотник-любитель охотится 1) ради общения с природой и (или) 2) ради острых ощущений. Разберем эти мотивы.

Общение с природой, культивируемое любителями охоты, безусловно, хорошо, назидательно и помогает лучше понять Творца «через рассматривание творений» (Рим.1:20). Но такое общение вполне осуществимо и без оружия. Абсурдно, любя природу в целом (а большинство охотников о такой любви заявляют), поступать не по любви с отдельными ее составляющими, которые к тому же столь похожи на людей. Некоторые знакомые автору охотники признавались, что ездят на охоту не столько убивать, сколько наблюдать и часто, имея ружье и видя перед собой цель, от выстрела воздерживаются. Возможно, таковым осталось сделать один шаг — оставить ружье дома, заменив фотоаппаратом или видеокамерой. Некоторые уже этот шаг сделали, став «нестреляющими» друзьями природы.

Второй мотив охоты — острые ощущения касаются больше внутреннего мира охотника, чем его отношения к природе, а потому редко обсуждается в природоохранных кругах. Но именно это важно рассмотреть, оценивая этичность охоты с христианских позиций. Убивая ради адреналина, охотник-любитель причиняет вред не только природе, но и самому себе. Совершая любой грех (неважно, будь то грех против Бога, против людей или против природы), человек грешит против самого себя. Грех разделяет человека с Создателем, а как следует из библейской истории о первом грехе (Быт.3 гл.) и первом убийстве (Быт.4:1-16), разрыв с Творцом неминуемо приводит к разрыву с природой (см. 3:17-19, 4:10-12). Греховность охоты ради страсти состоит не только в бессмысленном уничтожении Божьих творений, но и в причинении духовного ущерба внутреннему миру охотника. Бессмысленные умерщвления других живых существ (особенно таких похожих на человека, как млекопитающие и птицы!) ослабляют внутренние моральные ограничения жестокости. Так, многие киллеры начинали с животных.

Хотя дать однозначную оценку охоте («можно или нельзя») не представляется возможным, попробуем сделать некоторый вывод. Библия не называет грехом охоту как таковую, но умерщвление живых существ причиняет вред не только природе, но и человеческой психике, поэтому может быть допустимым только в исключительных случаях. К таким случаям следует прежде всего отнести традиционную охоту с целью пропитания, характерную для отдельных регионов России, которая может быть вполне оправданна и, при условии должной обоснованности, охоту с целью регуляции численности. Любительская же охота бессмысленна и уже из-за этого греховна! Охота ради развлечения, ради азарта, ради удовлетворения «мужского» самолюбия будит низменные чувства, разделяющие человека с Богом. «В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе», — учит Писание (Фил.2:5). Поэтому прежде, чем брать в руки ружье или капкан, полезно задать себе вопрос: «Зачем?».

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета (Синодальный перевод на русский язык).

2. Буньян Дж., 1991. Духовная война. — М.: Москва.

3. Каледин А.П., 1999. Православие и охота. — М.: МГООиР.

4. Лесная энциклопедия (2 т.), 1986. — М.: Советская энциклопедия.

5. Льюис К.С., 1994. Размышления о псалмах // Альм. «Мир Библии». — М. — № 1(2).

6. Об отношении к животным, 1998. — М.: Изд-во Московской Патриархии, «Центр БЛАГО».

7. Хрибар С.Ф., 2003. Экологическое в Библии. Библия об отношениях «человек-природа». — К.: КЭКЦ.