Записки охотника” Тургенева как цикл

Идейно-художественное своеобразие «Записок охотника»

В художественном мироощущении И. С. Тургенева огромную роль сыграла школа немецкой классической философии, которую он прошел в период учебы в Берлинском университете. Шеллинг и Гегель дали русской молодежи 1830-х годов целостное воззрение на жизнь природы и общества.

На философскую мысль Западной Европы Россия отзывалась жизнью и судьбой. Она взваливала на себя тяжелое бремя практической реализации самых отвлеченных мечтаний человечества.

В согласии с русскими традициями юный Тургенев и его друзья в Берлине, в кружке Станкевича, говорили о преимуществах народного представительства в государстве, о том, что «масса русского народа остается в крепостной зависимости и потому не может пользоваться не только государственными, но и общечеловеческими правами. И потому прежде всего надлежит желать избавления народа от крепостной зависимости и распространения в среде его умственного развития». При этом Станкевич взял со всех «торжественное обещание» в распространении образования в России. Вероятно, это «торжественное обещание» и вспомнил Тургенев, называя его своей «аннибаловой клятвой».

В январе 1847 года в журнале «Современник» был опубликован очерк из народного быта «Хорь и Калиныч», который неожиданно для автора и некоторых членов редакции имел большой успех у читателей.

В двух крестьянских характерах Тургенев представил главные силы нации. Практичный Хорь и поэтичный Калиныч — крепостные, зависимые люди, но рабство не превратило их в рабов; духовно они богаче и свободнее жалких полутыкиных.

Вдохновленный успехом, Тургенев пишет другие рассказы. Вслед за «Хорем и Калинычем» они печатаются в «Современнике». А в 1852 году «Записки охотника» впервые выходят отдельным изданием.

В этой книге Иван Сергеевич выступал как зрелый мастер народного рассказа, здесь определился своеобразный антикрепостнический пафос книги, заключавшийся в изображении сильных, мужественных и ярких народных индивидуальностей, существование которых превращало крепостное право в позор и унижение России, в общественное явление, несовместимое с нравственным достоинством русского человека.

Большую роль играет тургеневский рассказчик как объединяющее начало книги. Он — охотник, а охотничья страсть, по Тургеневу, вообще свойственна русскому человеку; «дайте мужику ружье, хоть веревками связанное, да горсточку пороху, и пойдет он бродить. по болотам да по лесам, с утра до вечера». На этой общей для барина и мужика основе и завязывается в книге Тургенева особый, открытый характер взаимоотношений рассказчика с людьми из народа.

Повествование от лица охотника освобождает Тургенева от одностороннего, профессионального взгляда на мир. В книге сохраняется непреднамеренная простота устной речи. Авторские творческие усилия в ней остаются незаметными, возникает иллюзия, что это сама жизнь являет нам яркие народные характеры, изумительные картины природы.

В «Записках охотника» изображается Россия провинциальная, но Тургенев занавес провинциальной сцены широко раздвигает, видно, что творится там, за кулисами, в России государственной.

Первоначально книга включала в свой состав 22 очерка. В 1874 году писатель дополнил ее тремя произведениями: «Конец Чертопханова», «Живые мощи» и «Стучит», помещенными одно за другим перед заключительным очерком «Лес и степь».

Постепенно, от очерка к очерку, от рассказа к рассказу, нарастает в книге мысль о несообразности и нелепости крепостнического уклада. Любой иностранный выходец чувствовал себя в России свободнее русского крестьянина. Например, в рассказе «Однодворец Овсянников» француз Лежень превращается в дворянина. Особенно поражает образ Степушки из «Малиновой воды». Тургенев показывает в этом рассказе драматические последствия крепостнических отношений, их развращающее воздействие на психологию народа. Человек привыкает к противоестественному порядку вещей, начинает считать его нормой жизни и перестает возмущаться своим положением: «То под забором Степушка сидит и редьку гложет». В этом же рассказе показаны барское равнодушие, черствость, тупость по отношению к крестьянину Власу, который, потеряв сына, пешком идет в Москву и просит барина сбавить ему оброк. Но вместо сочувствия барин прогнал бедного Власа. Рассказ о бессмысленной встрече с барином неспроста приводит Степушку в возбужденное состояние, несмотря на то что он очень забит, безответен и робок. В истории Власа он нашел, по-видимому, повторение своей горемычной судьбы. В Степушке неожиданно прорывается чуткость к чужому страданию.

Дружелюбие, сострадание, живой талант взаимопонимания, острая до боли человечность, воспитанная в народе жизнью, — эти качества привлекают автора «Записок. » в русской жизни. Примечателен в этом плане рассказ «Смерть». Русские люди умирают удивительно, ибо и в час последнего испытания думают не о себе, а о других, о ближних.

Максим: «Простите мне, ребята, коли в чем. » Старушка помещица: «Она приложилась, засунула было руку под подушку и испустила последний вздох» (хотела дать целковый священнику за свою собственную отходную).

В «Записках охотника» мы наблюдаем музыкальную одаренность русского народа. Калиныч поет, а трезвый деловитый Хорь ему подтягивает, в «Певцах» от песни Якова веяло чем-то родным и необозримо широким. Песня сближает людей, сквозь отдельные судьбы она ведет к судьбе общерусской.

Одним словом, Тургенев — реалист. Он показывает, как пение Якова действует на души окружающих, как этот порыв сменяется духовной депрессией.

Нельзя не заметить острой наблюдательности писателя за тончайшими деталями человеческой души, огромной напряженной духовной работы в изображении человеческих судеб, характеров в связи с любовью ко всему живому, к «Добру и Красоте», которая коренится не только в природной мягкости характера Тургенева.

Художественная целостность «Записок охотника» как единой книги поддерживается также искусством тургеневской композиции. Необычайно чуткий ко всему сиюминутному, умеющий уловить прекрасный момент жизни, Тургенев был также свободен от всего личного и эгоистичного. «Наше время, — говорил он, — требует уловить современность. » Все его произведения не только попадали в «настоящий момент» общественной жизни России, но одновременно его опережали. Беспристрастная, неэгоистическая любовь к жизни позволяла ему быть пророком. В своих произведениях он постоянно забегает вперед.

Характер помещика Полутыкина Тургенев набрасывает легкими штрихами. Походя, сообщает о его пристрастии к французской кухне и о другой праздной затее — барской конторе. Автор говорит мимоходом о Полутыкине неспроста: так пуст этот помещик по сравнению с полнокровными характерами крестьян. К сожалению, полутыкинская стихия отнюдь не случайна и не безобидна. Французские пристрастия Тургенев воскресит в более значительном образе помещика Пеночкина.

Единство книги создается путем сложных сцеплений между отдельными ее героями. Сходны, например, портретные характеристики поэтически одаренных героев. В изображении живой души русского народа Тургенев идет по восходящей лестнице добра, правды и красоты. Художественная связь героев сопровождается родственным им пейзажным мотивом. Читая «Записки охотника», ощущаем, что Тургенев долго и пристально всматривается в образ природы, прежде чем она «явит» перед ним человека.

Основная мысль «Записок охотника» заключается в тургеневской концепции русского национального характера: недоверие к бурным страстям и порывам, мудрое спокойствие, сдержанное проявление духовных и физических сил. «Трагическую судьбу племени» Тургенев видел в гражданской незрелости народа, рожденной веками крепостного права. России нужны просвещенные и честные люди, исторические деятели, призванные просветить «немую» Русь.

Прошло 180 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева, но и в наше время финансовых кризисов, проживания за чертой бедности большей части россиян также нелегко воспитать в народе чувство гражданского самосознания. Жизнь нашей страны представляет сплошную цепь драматических несообразностей. Однако вселяют надежду слова Тургенева о русском языке, сказанные им еще 116 лет назад:

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»

О жанровых особенностях цикла «Записки охотника»

«Записки охотника» включают в себя очерки, рассказы, новеллы. Каждый в отдельности очерк или рассказ — это самостоятельное художественно законченное произведение. Но в то же время «записки» составляют единый цикл, отличающийся поэтической цельностью. Поэтическая цельность «Записок охотника» достигается посредством введения образа рассказчика и постановки во всех очерках и рассказах общей проблемы. Первые очерки из «Записок охотника» создавались И. С. Тургеневым в период тесного общения с В. Г. Белинским и Н. А. Некрасовым, под их непосредственным идейным влиянием.

В «Записках охотника» рассказчик в живой и увлекательной форме повествует о своих случайных встречах и беседах с многочисленными героями, сопровождая рассказ зарисовками природы, беглыми характеристиками народного быта, нравов и говоров Орловского края. Глубина типического обобщения в ранних очерках и рассказах сочетается со статичностью в изображении характеров.

Ограниченный узкими сюжетными рамками очерка и рассказа, в пределах которых невозможно было показать героев в действии и взаимных столкновениях, раскрывающих наиболее полно их характеры, Тургенев прибегает к максимальному использованию других художественных средств. Именно жанровой спецификой «Записок охотника» объясняется преобладание в них портрета, мастерски построенного диалога, лаконичной и выразительной речевой характеристики героев, превосходных пейзажных зарисовок. Художественное единство и стройность очеркам и рассказам Тургенева 40-х годов придает точная композиционная расстановка персонажей, а также часто встречающиеся сравнительные авторские характеристики. Именно так построены «Хорь и Калиныч», «Два помещика», «Лебедянь», «Малиновая вода» и др.

По своей идейной направленности очерк «Хорь и Калиныч» явился программным. В нем уже наметились все основные линии, по которым развивалось в дальнейшем содержание «Записок охотника».

В «Хоре и Калннычс» сюжет развертывается в манере объективной зарисовки с натуры. Очерк начинается с точного указания места действия: с описания Волховского и Жиздринского уездов Орловской и Калужской губерний. Затем охотник-рассказчик по принципу антитезы рисует предельно обобщенные портреты орловского и калужского мужиков, подчеркивая с самого начала различие между барщинным и оброчным существованием их. Причем эти бытовые зарисовки и наблюдения рассказчика, сюжетно не связанные с основным содержанием очерка — изображением Хоря и Калиныча, имеют прежде всего этнографическое значение. Очерк лишен событийной основы сюжета и активного развития действия. Все повествование строится вокруг встреч рассказчика с различными персонажами: Полутыкиным, Федей, Калинычем и Хорем. Идейно-художественное значение «Хоря и Калиныча» не в описании быта и нравов: в очерке Тургенев поставил основной вопрос эпохи — о социально-экономической, юридической и моральной несостоятельности крепостничества.

В «Хоре и Калиныче» писатель отразил тенденции народного развития, показав два наиболее характерных типа русского мужика. Основное внимание в очерке сосредоточено на изображении общественных связей личности, социальной р а з р а б о 1 кс характеров. Противопоставление оброчных и барщинных мужиков, данное в начале очерка, получает дальнейшее поэтическое развитие и сравнительной характеристике Хоря и Калиныча. Умный, хозяйственный Хорь, добившийся барского разрешения перейти на оброк, приобретает «фактическую независимость» и самостоятельность. Занимаясь торговлей маслом и дегтем, он «обстроился, накопил дсньжопку». «Человек положительный, практический, административная голова, рационалист», этот крепостной мужик во всем превосходил своего барина и «насквозь видел» его. Калиныч, напротив, находился к полной зависимости от Полутыкина. Вынужденный ежедневно сопровождать барина на охоту, он не имел возможности заниматься хозяйством, «перебивался кое-как».

Образы Хоря и Калиныча обрисованы в гоголевской манере: через описание внешности, бытовые детали и мир вещей. Процесс типизации характера Хоря, например, начинается уже с описания усадьбы и внутреннего убранства избы. Усадьба его состояла пз нескольких сосновых срубов, соединенных заборами, перед главной избой тянулся навес, подпертый тоненькими столбиками. В избе «ни одна суздальская картина не залепляла чистых бревенчатых стен; и углу, перед тяжелым образом в серебряном окладе, теплилась лампадка; липовый стол недавно был выскоблен и вымыт». Все вокруг Хоря — и усадьба его, и «большое семейство, покорное и единодушное», и добрая еда в избытке (хороший квас, пшеничный хлеб, молоко) — свидетельствовало о прочности положения этого рачительного хозяина.

Однако основным средством психологической характеристики героев в «Хоре и Калиныче» является портрет. Характер умного русского мужика Хоря раскрывается посредством сравнения его с древнегреческим мудрецом Сократом: «. старик — лысый, низкого роста, плечистый и плотный. Склад его лица напоминал Сократа: такой же высокий, шишковатый лоб, такие же маленькие глазки, такой же курносый нос». Этот авторский прием имел не только художественное значение, но заключал в себе глубокий социальный смысл. Сопоставление крепостного мужика с великим философом со всей очевидностью раскрывало антикрепостнический пафос очерка. А убеждение рассказчика, вынесенное из разговоров с Хорем, что «Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях», еще более типизировало характер Хоря как носителя творческого, созидательного начала и усиливало социально-политическое звучание очерка. Логическим завершением характеристики Хоря является обобщенный вывод автора о «силе и крепости» русского народа, который «смело глядит вперед».

Портрет выполняет в «Хоре и Калиныче» наряду с идейной важную композиционную функцию. Противопоставление Хоря и Калиныча, олицетворяющих два разных типа русского характера, дается уже в описании их внешности и манеры поведения: в отличие от приземистого, кряжистого Хоря, Калиныч был «высокого роста, худой с небольшой загнутой назад головкой», с «добродушным смуглым лицом, кое-где отмеченным рябинами». «Человек самого веселого, самого кроткого права», он «беспрестанно попевал вполголоса, беззаботно поглядывал во все стороны, говорил немного в нос, улыбаясь, прищуривал свои светло-голубые глаза и часто брался рукою за свою жидкую, клиновидную бороду». Хорь «говорил мало, посмеивался и разумел про себя; Калиныч объяснялся с жаром». Через изображение внешнего облика Калиныча Тургенев стремится раскрыть отличительную черту его характера — восторженность и мечтательность, в противовес практичности, хозяйственности Хоря.

Определяющее идейно-композиционное значение наряду с портретом имеет в «Хоре и Калиныче» непосредственная авторская характеристика, построенная также по принципу антитезы. Оба приятеля нисколько не походили друг на друга, утверждает рассказчик, продолжая противопоставлять терпен, кием в результате сравнения привычек и право» Хоря и Калиныча он приходит к заключению, что «Калиныч стоял ближе к природе; Хорь к людям, к обществу; Калиныч всему верил слепо; Хорь возвышался даже до иронической точки зрения на жизнь».

В других очерках 40-х годов («Бурмистр», «Контора», «Бирюк» и др.) жанровые признаки уже не столь определенны. В них все большее значение приобретает событийный сюжет, основу которого составляет активное развитие действия. Но особенно сильно звучит эпическое начало в рассказах 50-х годов («Певцы», «Касьян с Красивой Мечи» и др.). Они отличаются от ранних очерков «Записок охотника» и по решению главной проблемы, и по жанровым особенностям. В очерках 40-х годов Тургенев заострил внимание преимущественно на уродствах крепостнического быта, беспощадно разоблачая несправедливость общественных порядков, обрекающих русский народ на позорное рабство. В этих очерках писатель ставил перед собой задачу — показать социальную трагедию народа, томящегося под гнетом крепостничества. В рассказах 50-х годов он уже не затрагивает прямо тему отношений барина и мужика. Фигура помещика как такового вообще исчезает со страниц «Свидания», «Бежин луга», «Касьяна с Красивой Мечи», «Певцов». Автор подошел к изображению народа с новой стороны, выдвинув целый ряд важных жизненных проблем: религиозно-философские и нравственные искания народа, жаждущего умственного познания и справедливости («Касьян с Красивой Мечи»), отношение его к искусству («Певцы»), взгляд на природу и любовь («Свидание»), поэзия народных преданий и верований («Бежин луг»).

Образы самодуров в цикле «Записки охотника»

Отталкивающее впечатление производит и помещик Мардарий Аполлоныч Стегунов, хлебосол и балагур, низенький, пухленький, лысый старичок с «порядочным брюшком», «двойным подбородком» и «мягкими ручками», владелец пятисот «душ», живуший, «как говорится, в своё удовольствие». «Я человек простой,— говорил Стегунов о себе,— по-старому поступаю. По-моему: коли барин — так барин, а коли мужик —так мужик…» На деле это значило: «плохих» и «опальных» мужиков можно «не жаловать» и расправляться с ними по барской воле. Что их жалеть? Ведь они, по беспредельно циническому замечанию живущего «в своё удовольствие» Стегунова, «не переводятся…

Образы самодуров и капризных барынь, у которых под управлением плутов и грабителей-бурмистров стонут забитые и обнищавшие крестьяне, перемежаются образами помещиков иного типа. Это неудачники, люди с вывихнутой жизнью, выпавшие из проторённой колен по милости случая, ложности и нелепости своего воспитания или просто по бесхозяйственности и разорению. Тема помещичьего разорения вообще’ проходит красной нитью в большинстве рассказов «Записок охотника», давая Тургеневу материал для образов оскудевших, «бывших» помещиков, обращавшихся иногда в приживалов при тех,кто ещё уцелел и держится на поверхности жизни.

Так неудачно сложилась судьба человека «тёплой души» — помещика Радилоза. бросившего свой дом и уехавшего куда-то со своей золовкой. Бестолковой, конечно, станет вся жизнь племянника Татьяны Борисовны «художника» Андрея Ивановича Беловзорова. попавшего не на свою дорогу и жиреющего на даровых хлебах у своей тётушки. Свихнулся Пётр Петрович Каратаев. Деревню его продали с аукциона, и он мечтает об одном: «умереть в Москве!»

«последние денежки перевелись, последние людишки поразбежались».

К типу «заброшенных», «бывших», жалких приживалов принадлежит Фёдор Михеич. «Тоже был помещик,— говорит о нём Радилов,— и богатый, да разорился… А в своё время считался первым по губернии хватом; двух жен от мужей увёз, песельников держал, сам певал и плясал мастерски…» Но всё уже давно пропето и проплясано, и старенький Фёдор Михеич, бывший «первый хват», увеселяет гостей Радилова в роли домашнего шута. Пожизненным приживалом был и Недопюскин, ремеслом забавника «послуживший на своём веку тяжёлой прихоти, заспанной и злобной скуке праздного барства».

Два мира — крестьянский и помещичий — стоят друг против друга в «Записках охотника», и сочувствие автора безраздельно отдано первому из них. Герцен справедливо назвал книгу Тургенева «обвинительным актом крепостничеству» и добавлял: «Никогда ещё внутренняя жизнь помещичьего дома не выставлялась в таком виде на всеобщее посмеяние, ненависть и отвращение».

«Записки охотника», по словам Салтыкова-Щедрина, «положили начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды». В этой книге Тургенев поставил самые жгучие национальные вопросы своего времени, выступил как писатель-гражданин и великий художник-новатор. «Записки охотника» открывали читателю новый мир: крестьянскую Русь, народ, достойный иметь человеческие права.

В заключительном очерке («Лес и степь») Тургенев развёртывает широкое полотно пейзажа. Этим композиционно как бы замыкалась вся книга. Бодрой молодостью, свежестью чувств овеян и насыщен здесь пейзаж: «Свежо, весело, любо!»; «Как вольно дышит грудь… как крепнет весь человек, охваченный свежим дыханьем весны!»; «Голова томно кружится от избытка благоуханий…»; «Как весело сверкает всё кругом!» Даже в осеннем пейзаже нет здесь мрачности, уныния, грусти, тления. И осенью лес «хорош», и «радостно» мчатся синие волны реки, и запах осенний «подобен запаху вина», и сердце может вдруг задрожать, забиться и «страстно броситься вперёд…» В пейзаже— в заключительном аккорде книги — Тургенев раскрывал жизнеутверждающую правду природы, её неиссякаемую мощь, её неумирающую красоту. Тёплым и мягким светом поэзии освещает он тех, кто стоял ближе к природе: и «романтика» Калиныча, и Касьяна, умеющего «перекликаться» с птицами, и Лукерью, которая слышит, как «крот под землёю роется», и мальчиков у ночного костра на Бежином лугу.